Из рассказов Владлена Борисовича Горбулева
Было это как раз в том месте, где река Пелица впадает в Вислу, самое устье. Наша армия заняла позиции уходившей в тыл восьмой утром, в пять часов. Накануне они форсировали реку, но не наступали. На этом берегу была Польша, на том - уже Германия. Висла в этом месте делает приличную загогулину.
Различие между Польшей и Германией было разительное. Если на этом берегу - разухабистая грязная проселочная дорога, так похожая на родные наши, то на том - классное бетонное шоссе, спускающееся к реке строго напротив грязной польской дороги. На этом берегу - покосившиеся и замурзанные бедняцкие польские хаты, в которых напихано неимоверное количество обитателей. На том - аккуратные беленькие стандартные германские коттеджи из силикатного кирпича.
На реке стоял лед. Немцы еще не вполне опомнились от удара восьмой армии и не везде подтянули резервы. Многие их соединения поспешно отходили к Одеру, чтобы занять последний рубеж берлинской обороны. К вечеру я пришел на КП батальона, так как туда приехал командир дивизии полковник Шестацкий - очень хороший человек; забегая вперед, скажу, что погиб он после форсирования Одера, при освобождении концлагеря с нашими пленными. После открытия лагерных ворот заключенные толпой хлынули встречать освободителей и не заметили в толпе конвоира-эсэсовца, который переоделся в лагерную форму и в упор расстрелял полковника из автомата. В городе Дубоссары в Молдавии есть улица имени Шестацкого. На КП батальона были в тот момент и дивизионный радист, мой хороший знакомый старший сержант Федя Глушко, до войны он служил на Тихоокеанском флоте, а до службы был бухгалтером треста "Хабарзолото", и начсвязи моего 288 полка, капитан Чередниченко.
Приказа о наступлении не было, но он буквально витал в воздухе. Поскольку обстановка была не ясной, быстро темнело, большинство офицеров решило заночевать на КП батальона, я остался с ними, а со мной была радиостанция РБМ. 
В маленьком помещении землянки находилось человек двадцать, спали и на полу, и на столе, и под столом. Как вскоре выяснится, последняя позиция имела свои преимущества, и её как раз занял Федя Глушко. Проснулся я от громкого командного крика, люди вскакивали, метался луч света от сильного фонаря. Стрельбы не было, хотя всегда в таких ситуациях ожидаешь очередь из автомата или разрыв гранаты.
В помещение вошло много людей, кто-то уже торопливо разжигал коптилку-светильник. Большое начальство!!! Мы с капитаном Чередниченко оказались прижатыми к стенке, где стояла аппаратура связи, вытянулись, как и все, во фронт. В отраженном свете фонаря, направленного на нас, я увидел коренастого человека в длинном кожаном плащ-пальто. Надо сказать, что пальто эти поставлялись в комплекте американских мощных радиостанций SCR-399, размещенных на автомобилях "Студебеккер" с прицепом-генератором, и предназначались для водителя "Студера". Но, как правило, фронтовыми или даже еще тыловыми снабженцами они оттуда немедля изымались и передавались даже не среднему, а только высшему командному составу, поскольку радиостанций (и пальто) этих было немного. В обладателе американского пальто, к своему ужасу, я узнал командующего фронтом маршала Жукова. Жуков был очень раздражен, если не сказать, в ярости, нашей неготовностью и спящим состоянием. Впоследствии я узнал, что в эту ночь он объезжал передовую на автомобиле и был подкараулен немецкой разведкой, закидавшей его группу минами.
Небрежно и с нетерпением Жуков выслушал доклад Шестацкого, отвернулся от него и подошел вплотную к нам с Чередниченко. В руке его играл кавалерийский стек - недлинная трость-палка с кожаным ремешком на конце, для взбодрения коня. "Почему не наступаете?" - медленно и с угрозой в голосе сказал он, как бы обращаясь ко всем. В ответ было глухое молчание. "Связь, где связь?" с еще большей угрозой обратился он к нашей группе, в которой поближе к нему оказался капитан Чередниченко. Я стоял по стойке смирно, как изваяние, с остекленевшими глазами. Выдавить хоть пару звуков в ответ Жукову было для меня делом безнадежным.
Жуков, видимо, верно оценил состояние молодого солдата, и отвернулся, занявшись другими персонами. К нам немедленно подскочил один из его полковников, связист. Он и вывел нас из ступора. "Ребята, связь, давайте немедленно маршалу все, что есть". Я включил РБМ-ку, подсоединил и настроил антенну. Кажется, я проделал все это как фокусник, за несколько секунд. Поскольку я не знал ни частот, ни шифров штаба фронта, мое место занял полковник.
Вот это был DX! Такого pile-up я, наверное, никогда больше не услышу. После первых условных фраз в микрофон тишайшая частота взорвалась буквально сотнями станций. Ставка нашла потерявшегося комфронтом. Вскоре подошли автомобили, и нежданая делегация убыла. Чередниченко замазал йодом полоску на своей физиономии, а больше всех был доволен Федор Глушко - все это время он не вылезал из-под стола и не был никем замечен... Он просто не смог физически это сделать после подъема на ноги всех спящих!
